Дороти Сэйерс - Загадочная смерть [Strong Poison] (перевод Е.И. Саломатиной)
— Это прекрасная идея, — согласилась мисс Мерчисон. — До свидания, мистер Понд.
— До свидания, мисс Мерчисон.
Его шаги простучали по коридору, затем еще раз под окном и снова замерли в направлении Браунлоу-стрит.
— Уф! — сказала мисс Мерчисон. Она бросилась к своему столу. Ее страхи оказались напрасными. Сумка была закрыта, и никаких отмычек не было видно.
Она оттащила свой стул на место и села за стол как раз в тот момент, когда стук щеток и ведер возвестил о прибытии миссис Ходжес.
— О! — воскликнула миссис Ходжес, застыв на пороге при виде машинистки, трудолюбиво печатающей на машинке. — Прошу прощения, мисс, но я не знала, что здесь кто-то есть.
— Простите, миссис Ходжес. Мне нужно доделать небольшую работу. Но вы продолжайте, пожалуйста, не обращайте на меня внимания.
— Ничего, мисс. Я могла бы убрать сначала офис мистера Партриджа, — предложила миссис Ходжес.
— Ну, если вам все равно, — сказала мисс Мерчисон. — Мне нужно только напечатать несколько страниц и... э-э... сделать небольшой конспект... э-э... заметки по некоторым документам для мистера Эркварта.
Миссис Ходжес кивнула и снова исчезла. Вскоре громкий стук наверху возвестил о том, что началась уборка в офисе мистера Партриджа.
Мисс Мерчисон решила больше не ждать. Она снова подтащила стул к полкам, тихо сняла одну за другой папки «Боун траст», «Трубоди лимитед», «Флэтсби и Коутен», «Сэр Дж. Пенридж» и «Боджерс». Ее сердце гулко забилось, когда она взяла папку «Рейберн» и положила себе на стол.
Она открыла сумочку и вытряхнула на стол содержимое: пудреница, носовой платок, связка отмычек, расческа. Тонкие блестящие стержни, казалось, жгли ей руки. Она выбирала подходящую отмычку, когда раздался громкий стук в окно.
Она испуганно развернулась вместе со стулом. За окном никого не было видно. Она сунула связку в карман жакета и на цыпочках подошла к окну. В свете фонаря она заметила троих мальчишек: один уже был под окном, двое других сидели на решетке, ограждавшей священную территорию Бедфорд-роу. Первый мальчишка увидел ее и жестом показал на кусты. Мисс Мерчисон махнула рукой и прокричала:
— Ну-ка, быстро отсюда!
Ребенок ответил что-то неразборчивое. Сложив два и два, мисс Мерчисон из стука в окно, жеста и криков сделала вывод, что их бесценный мяч упал за ограду. Она сурово покачала головой и принялась за свое дело.
Но этот инцидент напомнил ей, что на окне нет штор, и в свете электрической лампы все ее движения видны с улицы так же хорошо, как если бы она находилась на освещенной сцене. Не было никакой вероятности, что мистер Эркварт или мистер Понд находятся где-то поблизости, но было все же очень беспокойно. Более того, если вдруг мимо будет проходить полицейский, разве он не узнает отмычки даже за сотню ярдов? Она посмотрела в окно. Было ли это ее возбужденное воображение, или действительно коренастая фигура в темно-синей форме появилась со стороны Хэнд-Корт?
Мисс Мерчисон в тревоге отбежала от окна и, схватив папку, заторопилась с ней в кабинет мистера Эркварта.
Здесь, наконец-то, ее никто не увидит. Если кто-то придет — даже миссис Ходжес, — ее присутствие здесь, конечно, будет не так просто объяснить, но, во всяком случае, шаги она услышит заранее.
Ее ледяные руки дрожали, и ее состояние было совершенно неподходящим для применения на деле инструкций Отчаянного Билла. Она сделала несколько глубоких вдохов и приказала себе не торопиться. Вот так, не надо спешить.
Она тщательно выбрала отмычку и сунула ее в замок. Целую вечность, как ей показалось, она не могла нащупать цель. Наконец крючок на конце отмычки прижался к пружине. Движением вверх и от себя она ввела в замочную скважину еще одну отмычку, держа ее второй рукой... и почувствовала, как отодвинулся рычаг, — через миг раздался щелчок, и замок открылся.
В папке было немного документов. Первым лежал список ценных бумаг, озаглавленный «Ценные бумаги, находящиеся на хранении в банке «Ллойдз». Дальше шли копии некоторых документов на право собственности, оригиналы которых находились на хранении там же. Затем лежал скоросшиватель, заполненный различной корреспонденцией. Там были письма самой миссис Рейберн, самое последнее было пятилетней давности. Кроме того, там были письма от арендаторов, банкиров и акционеров с копиями ответов, составленных в офисе и подписанных мистером Эрквартом.
Мисс Мерчисон торопливо просмотрела все это. Ни завещания, ни копии, ни даже того сомнительного черновика, который юрист показывал Уимзи! На дне коробки оставались только две бумаги. Мисс Мерчисон взяла первую. Это была доверенность от 1925 года, дающая Норману Эркварту полное право действовать от имени миссис Рейберн. Второй документ был аккуратно перевязан красной тесьмой. Мисс Мерчисон развязала ее и развернула документ.
Это было постановление об опеке, предоставляющее Норману Эркварту право распоряжаться всем имуществом миссис Рейберн в качестве опекуна с условием, что он ежегодно будет вносить на ее текущий счет определенную сумму для оплаты ее личных расходов. Постановление было датировано июлем 1920 года, и к нему было приложено письмо, которое мисс Мерчисон торопливо прочла:
«Эпплфолд,
Уиндль.
15 мая 1920 г.
Мой дорогой Норман. Большое тебе спасибо, милый мальчик, за поздравление ко дню рождения и симпатичный шарф. Очень хорошо, что ты помнишь свою старую тетушку.
Мне пришло в голову, что сейчас, когда мне уже перевалило за восемьдесят, пора полностью передать мои дела в твои руки. Ты и твой отец очень хорошо вели мои дела все эти годы, и ты, конечно, всегда, как положено, консультировался со мной, прежде чем предпринять какие-либо шаги в области инвестиций. Но сейчас я действительно становлюсь очень старой женщиной, настолько, что теряю связь с современным миром, и я не могу претендовать на то, что мои советы сохраняют реальную ценность. А еще я очень устала, и, хотя ты все всегда объясняешь очень ясно, я нахожу написание писем тягостным и утомительным для меня в моем преклонном возрасте.
Поэтому я решила поместить свою собственность под твою опеку до конца моей жизни, чтобы ты мог распоряжаться ею по своему усмотрению и каждый раз не должен был консультироваться со мной. А также, хотя я себя еще чувствую достаточно здоровой и сильной и мне приятно сознавать, что моя голова еще при мне, я понимаю, что это счастливое положение вещей может измениться в любой момент. Меня может разбить паралич или настигнуть слабоумие, и я пожелаю по-дурацки распорядиться своими деньгами, как нередко поступали глупые старухи.
